Когда я пристально смотрел на оную, то Сципион Африканский сказал мне: «Доколе дух твой прикован будет к земле? Разке не видишь, в какие храмы ты вошел? Смотри, как все составлено (сложено) из девяти кругов или шаров, из коих один есть небесный и самый верхний, заключающий в себе все прочие — есть Сам высочайший Бог, Который содержит и вмещает в Себе прочие, и в Котором утверждены вечные круготечения обращающихся звезд. Под оным находится семь шаров, кои противуположным небу движением обращаются вспять и из коих одним правит, так именуемый на земле, Сатурн; за сим следует благотворный и полезный для рода человеческого свет так называемого Юпитера; потом красноцветный и страшный для земли огнь, который вы именуете Марсом; под сим почти самую среднюю страну занимает Царь, Вождь и Правитель прочих светил, Душа мира и Умеритель — Солнце, имеющее такую величину, что оно светом своим все освещает и исполняет; за ним, как спутники, следуют Венера и Меркурий; а в самом нижнем круге обращается Луна, возженная лучами Солнца. Ниже Луны нет ничего, кроме смертного и разрушительного, исключая душ, дарованных Богом роду человеческому. Выше Луны все вечно: ибо земля, находясь в средине (центре) и составляя девятый шар, не имеет движения и занимает самое низшее место; к ней все тяжести сами собою устремляются».
Когда я с изумлением рассматривал сие, то, пришед-ши в себя, спросил Сципиона Африканского: «Что это? Какая громкая и столь усладительная музыка наполняет слух мой?» — «Музыка сия, отвечал он, составляясь из неравных, однако же в надлежащей соразмерности различенных промежутков, образуется движущею силою и движением самых шаров и, смягчая острые тоны мягкими, производит различные, но согласные звуки. Ибо таковые движения не могут быть производимы без звука (в тишине), и натура требует, чтобы одна крайность издавала мягкие, а другая острые тоны. По сей причине самое верхнее течение звездного неба, коего обращение быстрее у издает острый и высокий звук, а лунное, или самое нижнее движение, издает самый мягкий. Ибо земля, девятый шар, неподвижно пребывающий, всегда занимает самое нижнее и среднее место мира; а прочие движения, коих остается восемь и из коих два движения, т. е. Меркурия и Венеры, имеют одинакую силу, производят семь звуков, различенных промежутками. Сие-то седмеричное число есть узел почти всех вещей. Ученые мужи, подражавшие тому игрою на инструментах и пением, открыли себе возвратный путь в сие место; равно как и другие отличных дарований люди, кои, в течение земной жизни, упражнялись в Божественных науках. Слух человеческий, музыкою сею оглушенный, сделался нечувствителен; и ни одно из ваших чувств столько не огрубело, сколько оное: подобно тому, как люди, обитающие в так называемой Катадупе, где Нил низвергается с высоких гор, лишены слуха от чрезмерного шума воды. И сей звук, от весьма стремительного обращения целого мира происходящий, так силен, что уши человеческие сносить его не могут, подобно как вы не можете смотреть прямо на Солнце, лучами коего ослепляется ваше зрение».
Удивляясь сему, часто обращал я взоры свои на землю. Тогда Сципион Африканский сказал мне: «Я вижу, что ты и теперь смотришь на жилище человеков и на свое отечество. Если оно тебе так малым кажется, каково оно есть в самом деле, то ты взирай на небесные предметы, а земные презирай. Ибо какой похвалы от людей или какой славы можешь ты достигнуть? Ты видишь, что земля населена в немногих токмо и необширных местах, и что даже на самых обитаемых пятнах рассеяны пространные пустыни. И те, которые населяют землю, не только разделены между собою так, что у одних с другими нет никакого сообщения, но сверх того, одни обитают в рассуждении других отчасти косвенно, отчасти в противную сторону, а отчасти совсем про-тивуположно. И потому от них вы никакой славы ожидать не можете. Ты видишь также, что земля окружена как бы поясами, из коих два, имеющие самое большое между собою расстояние и у самых полюсов лежащие, покрыты льдом и снегом, а средний и самый обширный попаляется зноем солнечным. Два токмо из них обитаемы: один южный, которого жители прямо под вами находятся и который не имеет с вами сообщения; а другой северный, на котором вы живете. Но посмотри, как он мал. Ибо вся земля, вами населяемая, будучи уже в ширину, а пространнее в длину, представляет некоторый остров и окружается оным морем, которое вы на земле называете Атлантическим, Великим и Океаном, но которого малость, несмотря на его название, ты сам видишь. И из сих обитаемых, известных стран может ли твое или чье-либо имя перейти за Кавказ сей или за Гангес, кои ты видишь? Кто в прочих частях Востока или Запада и в крайних странах Севера или Юга услышит имя твое? После сего ты ясно видеть можешь, в каких тесных пределах ваша слава вмещаться должна. И те самые, которые о вас говорят, долго ли говорить будут? Даже когда бы будущие поколения захотели передать потомкам своим похвалы, слышанные от отцов своих, то и в сем случае, по причине наводнений и пожаров, которые неотменно воспоследуют, мы не только вечной, но и долговременной славы достигнуть не можем. Но что тебе пользы в похвале потомства, когда молчат о тебе жившие прежде тебя, кои не малочисленное и без сомнения достойнее были? Притом же ни один не может иметь в памяти происшествий одного года.
Люди обыкновенно измеряют год обращением солнца, то есть одного светила; но собственно годом назвать можно только то время, в которое все светила возвратятся туда, откуда они вышли, и все небо, по долговременном обращении, явится в прежнем виде. Я не смею и сказать, сколь много столетий человеческих заключается в сем годе. Ибо как некогда, при возвращении Ромула в сии храмы, казалось людям, что солнце исчезло и погасло, так, ежели в том же месте и в то же время солнце затмится и каждый знак и каждая звезда возвратится к начальному пункту своего течения, тогда исполнится оный год. Но знай, что и двадцатая часть сего года еще не протекла. Посему, если ты лишишься надежды возвратиться в сие место, в котором все готово для великих и превосходных мужей, то что будет значить слава человеческая, которая относится к малой токмо части одного года? — Итак, если ты хочешь устремлять взор свой в горнее и рассматривать сие жилище и вечное отечество, если не хочешь прилепляться к похвалам народным и возлагать надежду на человеческие награды за подвиги свои, то сама добродетель собственными ее прелестями должна побуждать тебя к истинному величию. Предоставь людям говорить о тебе, что им угодно. Ибо говорить они будут; но слава их заключается токмо в оных тесных пределах, кои ты видел. Она никогда не была вечна, погибает с смертью людей и с забвением потомства исчезает».
На сие я отвечал ему: «О, Сципион Африканский! Поелику всем оказавшим услуги отечеству открыт вход в небо, то я, хотя с самых юных лет следовал по стопам отца моего и твоим и не был для вас бесславием, однако же ныне, видя таковую награду, буду о сем еще ревностнее стараться». «Старайся о сем, сказал он, и знай, что не ты смертен, а токмо сие тело твое; ибо ты не то, что представляется под сим видом; и каждый есть то, что его дух есть, а не то, что его образ, на который перстом указывать можно. Итак, знай, что ты Бог. Ибо Бог есть тот, кто живет (viget), кто чувствует, кто помнит, кто предвидит, кто так управляет, умеряет и движет подчиненное ему тело, как всевышний Бог управляет вселенною. И как сам вечный Бог дает движение миру, отчасти смертному, так вечный дух даст движение бренному телу. Ибо существо всегда движущееся есть вечно; но существо, которое движется от иного существа, необходимо должно иметь конец жизни, когда перестает движение его. Итак, одно только существо, само себя движущее, никогда не оставляет само себя и никогда не перестает двигаться. — Если же очевидно, что существо, само собою движущееся, есть вечно, то кто станет отрицать, что души наши одарены сим качеством? — Итак, занимай душу свою изящнейшими предметами; а самый изящнейший предмет есть попечение о благе отечества. Душа, оным движимая, скорее достигнет сего жилища и сего отечества; она сего скорее достигнет, если, будучи еще заключена в теле, отрешит себя от оного. Ибо души тех, которые предавались плотским удовольствиям и были рабами оных, которые, побуждаемы будучи вожделениями своих страстей, нарушали права Богов и человеков — души таковых людей, оставя тело, носятся вокруг земли и в сие место возвращаются не прежде, как после многих веков мучений». — По сих словах он исчез, а я проснулся.
